Forbes.kz: Что на самом деле происходит сегодня в Казахстане?
На этот вопрос попытались ответить эксперты во время 12 Международного PR-форума «Новая реальность. Перезагрузка коммуникаций», который проходит в Алматы 2-3 июня
Модератор первой сессии форума, директор и главный редактор Informburo.kz Михаил Дорофеев открыл ее анекдотом.
- Каждый из вас хотя бы раз в жизни слышал анекдот про PR-специалиста, который прибегает к своему руководителю и спрашивает: «Что происходит?» Работодатель отвечает: «Садись, я тебе все объясню». На что PR-специалист говорит: «Я и сам все могу объяснить, ты мне скажи, что на самом деле происходит», - пересказал он анекдот. - Мы пригласили на эту сессию людей, у которых хотели бы узнать, что на самом деле происходит.
Forbes.kz приводит ответы спикеров на этот вопрос.
Политолог Айдос Сарым: Власти должны выработать новый язык коммуникаций с обществом
Сейчас думать и говорить надо о нескольких вещах. События последних 3-4 лет рассматривать в отдельности от нашей 25-летней истории независимости не имеет смысла, так как это не дает полной картины. Таким образом, то, что происходит сегодня, в политологии называется «модернизационный сбой». Он произошел по нескольким причинам.
Так, сегодня стало очевидным, что те политическая и экономическая модели, которые были локомотивом нашего экономического роста, себя съели. Ее ресурсы уже ограничены. По сути, мы уже можем говорить, что паровоз, который мчался на всех парах, во время высоких цен на нефть, начинает притормаживать и забуксовывать, а дальше он просто может не пойти. Для того чтобы развиваться дальше, мы должны будем менять нашу систему управления, подходы и коммуникации. Потому что произошли большие разломы.
В начале 90-х мы не ответили на многие сущностные вопросы и теперь к ним возвращаемся. Главная проблема, по причине которой в мае у нас прошли несанкционированные митинги, – разрыв между бенефициарами реформ, которые происходили, и основной массой населения, которая после девальвации многое потеряла и теперь уже не верит в возможность восстановления своего благосостояния. Этот разрыв и создает нервозную ситуацию и тревожность, которая порождает плохие настроения и снижает качество понимания. В итоге значительная масса населения, исключенная из общеполитического поля, видит во всем угрозу.
Задача сегодняшнего момента - разработать механизмы, которые бы позволили оставшиеся 17 млн человек вовлечь в политический процесс. И здесь, кроме реально демократических инструментов, никаких других не остается. Это порождает консерватизм, который где-то перерастает в фундаментализм. Это опасно тем, что будет создавать негативный фон, который может убить любые институциональные реформы и в целом погрузить общество в такое состояние, в котором мы можем находиться 50-60 лет и не выйти из него еще 2-3 поколения.
Если отыграть назад, то давайте вспомним, что произошло в 2001. Власть потеряла поколение перестройки, тех людей, которые искренне поверили в реформы. И сейчас происходит то, что я считаю гораздо большей угрозой: власть теряет поколение независимости, которому 25 лет и младше. Самое плохое в этой ситуации то, что если с поколением перестройки у них был хотя бы общий язык, то с поколением независимости у власти нет общих ценностей.
Я полагаю, что власть считает, что есть две неизменные вещи: человеческая природа, которая не менялась ни в какие времена, и политика, которая имеет свои законы и закономерности. Но, на самом деле, как показывает опыт, ни одно явление инновации не влияло на общественное мнение и на общество, способ мышления, так, как сегодня влияет интернет. Непонимание этого создает большие искажения, которые оказывают колоссальное давление на политическую сферу.
Что произошло 21 мая? Оказалось, что в стране не работает ни один институт – ни парламент, ни другие. В результате все пришлось переводить на ручное управление. Сегодня речь идет о переориентации государства на создание реально действующих сильных институтов, опирающихся на реальную поддержку общества. Та модель, которую мы хотим выбрать – инновационная и предпринимательская – не работает без представителей общественности. Власти должны выработать новый язык коммуникаций с обществом, который не возможен без доверия.
Президент Almaty Management University Асылбек Кожахметов: Коммуникации должны опережать реформы
Само понятие коммуникаций связано с эпохой и этапом экономики, в котором мы живем. Мы не живем в развитой стране, но требуем развитых коммуникаций. Здесь есть разрыв в понимании того, какими эти коммуникации должны быть.
У нас, как и у всех развивающихся стран, есть недостаток коммуникационной составляющей, но в развивающихся странах коммуникации должны опережать реформы, для того, чтобы объяснить, зачем и почему. А не после нововведений, как у нас это происходит. Понимания того, что коммуникации должны идти раньше реформ, пока нет. 19 век был аграрным, 20 – индустриальным, наш век – информационный. И этого понимания у нас тоже нет.
У нас информатизация идет хорошо, то есть технологии для нашей страны, особенно по сравнению с другими странами, развиты хорошо. Власть думает, что если информатизация идет хорошо, то и коммуникации идут хорошо. Но это совсем разные вещи. У нас был принят закон о создании общественных советов, которые могут восполнить этот недостаток. Но зачастую у нас хорошие законы, но исполнение плохое. Если взять общественные советы, половина их представителей – чиновники. Ни один чиновник не должен входить в общественный совет!
Закрытость информации и непрозрачность государственных организаций – это уже притча во языцех. У нас коммуникатором выступает всегда один человек – министр или аким. Президент говорит об обратном, но, как я вижу, вице-министры не выступают, директоры департаментов не выступают. Естественно, один человек не может обеспечить коммуникационную кампанию. Таких «говорящих людей» от министерства должны быть десятки.
Поэтому у нас слухи всегда важнее официальной информации. Это также происходит и потому, что у населения низкий уровень доверия к власти.
Как говорит Нурсултан Абишевич, политик должен говорить с людьми, разъяснять свою позицию, завоевывать доверие общества. Этот тезис, который является очень правильным, не проникает ни сквозь государство, ни сквозь общество.
Директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев: Нужна не перезагрузка коммуникаций, нужна перезагрузка системы
Хотел бы начать с литературного отступления. Сейчас я читаю книгу одного польского журналиста. В 60-70-е годы он работал во многих странах Африки и Азии, на его глазах произошло 27 революций. В конце своей книги он пришел к выводу, который связан с нашей тематикой: до последнего момента лидеры, которых свергли в результате революций, были уверены, что они контролируют ситуацию в стране.
Коммуникационный сбой с точки зрения сохранения долгосрочной политической стабильности – это важная тема и проблема. Когда компьютер поломан, нет смысла менять мышку или клавиатуру. Нужно менять либо компьютер, либо переустанавливать операционную систему. Поэтому нужна не перезагрузка коммуникаций, нужна перезагрузка всей политической системы.
В последнее время много говорят о новой реальности, а я считаю, что у нас нет одной новой реальности, у каждой группы населения она своя, свои представления о том, что такое Казахстан и каким он должен быть, свои источники информации, которым он доверяет. Между тем, последние информационные войны как раз об этом и говорят.
Например, события на Украине, которые раскололи наше общество на сторонников и противников действий РФ, хотя мы не были участниками этого конфликта. Создание Таможенного союза – новый раскол; конфликт между Турцией и Россией – новый раскол. Такое ощущение, что нас постоянно, кто-то растаскивает в разные стороны! Это, по сути, к вопросу о единых ценностных ориентирах. И поэтому я думаю, что у нас нет единой новой реальности, как таковой.
Есть разная реальность у разных групп. Те, кто упоминался в панамских скандалах, живут, в долгосрочной перспективе, на берегу Женевского озера. Есть своя реальность у определенной части казахстанцев, которые здесь живут и боятся, что будет дальше. Есть своя реальность и у среднего класса, который тоже находится в состоянии тревожных ожиданий. Они, с одной стороны, связывают свои перспективы с Казахстаном, но с другой, как показывает статистика, именно они и мигрируют из страны. Особенность Казахстана в том, что отсутствует единое поле, которое власть могла бы рассматривать как возможность разговаривать на одном понятном для всех языке, отсутствуют единые ценностные ориентиры, и это мешает всем понимать друг друга.
И то, что говорят о перезагрузке коммуникаций, - вопрос больше тактический. Самая главная стратегическая задача, которая на данный момент стоит перед властью и государством, – это четко понять то, что без политических реформ и сильных политических институтов с участием самой общественности ничего не получится.
Сейчас создание общественных советов подается как некий шаг вперед. Но, извините, один из первых общественных советов был создан по Шаныраку в 2006 - это был совет по разрешению социальных конфликтов. Его как раз создали при похожей ситуации: был конфликт, власть пыталась все решить силовым методом, испугалась, после чего было принято решение позвать людей. Это помогло частично решить проблему. Тогда было сказано, что такие советы будут создаваться во всех регионах Казахстана, и... тишина.
Сейчас пытаются активно работать с социальными сетями, создали новое ведомство – Министерство информации и коммуникаций. Напомню, что в 2013 Марат Тажин впервые заявлял, что нужно работать с соцсетями. Опять же, это не ноу-хау. Проблема в том, что нет общей системной работы по улучшению работы самой системы. Есть лишь отдельные, фрагментарные попытки что-то улучшить.
Источник: интернет-издание Forbes.kz
